Синусоида снова уходит в свой минимум под сорок пять градусов. Странное дело - мир как будто замер, и я просто наблюдаю, стоя за стеклом, как всё висит в воздухе, а время бежит неумолимо, и ничего не меняется, и в этой тишине, в этой недвижной пустоте сердце начинает пропускать удары, всё внутри становится прозрачным и холодным, как самый синий лёд.

Лучшие друзья, даже переставая быть друзьями, всё равно остаются лучшими. Мы сталкиваемся на светофоре, и пока я обсуждаю с ним работу, поиски квартиры, будущего ребёнка, в моей голове постоянно всплывают картинки прошлого, где я отпаиваю его чаем и спасаю от истерики, когда от него уходит первая большая любовь; где мы идём по бульварам и я рассказываю ему какие-то страшные тайны, получая помощь и поддержку. Где мы играем на гитарах, стоим на мосту в обнимку, ходим в кино, где он рубит топором мёрзлый кусок мяса. Мой некогда лучший друг и самый близкий человек, это чувство никогда не может исчезнуть из груди. И когда уже невозможно дольше стоять посреди дороги и говорить, мы обнимаемся на прощание как в давно прошедшие времена. "Я очень рада была с тобой столкнуться"-"Да, я тоже очень, очень рад.".

И потом на меня накатывает тоска. Эта не-зеркальность, от неё не спастись. Можно приказать себе забыть. Можно пытаться не замечать - но однажды это всё равно прорвётся, как вода сквозь дамбу, снося и унося всё на своём пути. Сложно описать причины, легко - последствия. Я час за часом сижу на Камергерском, переписывая лекции, читая книги - и постоянно стираю текущие слёзы.
Кажется, никто и не думает ставить дружбу на тот эмоциональный уровень, в котором нахожусь я. Кажется, никто сейчас и не собирается связывать желание жить вместе сейчас и жить вместе всю жизнь.
И возможно, это значит, что самый простой способ выжить в этом аду разочаровательных дней - просто не любить и не дружить так, как я привыкла. Отпустить всё от себя. И просто вздохнуть спокойно, ничего больше к сердцу не подпустив.